Людмила Slaier®

 

 

30 октября 2022 года в Каховке

Давно надо было начать вести дневник, ещё с февраля.

Или с мая 2014.

Или ещё раньше…

Можно говорить о многом, но буду больше о себе и о Каховке. О том, что знаю и вижу.

О чем думаю эти годы и месяцы.

Подошёл к концу восьмой месяц СВО, которую уже давным-давно все честно называют войной.

«Путин просто мирняк бережёт, потому шагает медленно. А иначе бы мы за неделю до Киева маршем дошли» — наверное, самая релевантная по повторяемости фраза первых месяцев войны. Её уже давно перестали произносить. А после того как Купянск отдали укрорейху вместе с гражданскими потрохами, эту гордую фразу и вовсе стыдливо забыли.

Восемь лет и восемь месяцев бомбят Донбасс. Процветающий когда-то край шахтёров, сталеваров и соли превратился в окровавленный обрубок.

Восемь месяцев бомбят Новую Каховку и дамбу Каховской ГЭС. Взорван и уже почти восстановлен Крымский мост. Разрушенный американскими Himеrs’ами Антоновский мост заменила понтонная переправа.

Попробовать войну на вкус уже успели Брянск, Белгород, Курск и Севастополь.

Уже эвакуировано правобережье, Херсон, херсонские сёла и Новая Каховка, большая часть которой в руинах и которую россияне, и даже военкоры до сих пор путают с Каховкой. Люди, постоянно работающие с картами и фронтовыми сводками за восемь месяцев так и не смогли запомнить, что Каховка и Новая Каховка — это два разных города.

Журналистика вообще нынче превратилась в кусок мяса, от которого торопится ухватить каждый, кто умеет сложить два плюс два и в итоге получить пять, восемь или иной нарратив, нужный именно здесь и сейчас.

Военные сводки, пишутся даже не на коленках, а на локтях — с ошибками, с опечатками, с личными допущениями — сводки, в которых автокоррекции позволено заменять кровавую Балаклею бакалеей.

Сводки, которые пополняю также и я, человек, не имеющий ни образования, ни навыков в военной журналистике.

И в невоенной тоже.

Я недоблоггер-недописатель, очаровавший Захара Прилепина своей мартовской статьёй «Когда ты рад, что в твой дом пришла война» и въехавший на этом весёлом коньке-горбунке в нестройные кавалерийские ряды хромой российской журналистики. Моё стойло всё ещё с краю и мой индекс цитирования всего на йоту выше нулевой отметки. Но мои копыта остры, и я не собираюсь сдаваться.

Встаёшь утром и, едва пригубив обжигающий кофе, бросаешься в новости. А ночью, если удаётся уснуть, тебе снится мертвый донецкий мальчик со стрекозой, зажатой в ладошке, потрёпанный солдат с плешивым котом, улыбающийся Гиви и Корса, которая кричит и кричит, не переставая : триста! тридцать! три!

Просыпаешься в холодном поту и идёшь снова варить кофе. Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей…

Трупы украинских военных, равно как и натовских наёмников, как правило, остаются гнить на полях. Но с некоторых участков фронта их вывозят в украинские морги, абсолютно не готовые к такому наплыву клиентов. Проходят дни, недели, а морги по-прежнему завалены трупами военных, упакованными в чёрный полиэтилен. Украинскому правительству не до них.

Ему не до мяса.

От Каховки до Берислава по прямой около семи километров, и звуки ночных боёв с лёгкостью преодолевают Днепр. Слышны не только взрывы и работа авиации, как раньше, но и автоматные очереди, и даже одиночные выстрелы.

Я уже давно не сплю ночами на своём левом берегу. Иногда воспаленному бессонницей мозгу мерещатся даже крики раненых с правого берега, радиопомехи или смех в перерывах между атаками.

Я не знаю, чей это смех.

Русских, которые пришли меня освобождать или украинцев, которые пришли за тем же.

С момента назначения на пост генерала Суровикина пространство интернета наводили истеричные гераневые мемы и злорадные коллажи с обесточенным Киевом. Киевляне, которые пару дней назад радостно фотографировались на фоне гигантских марок, изображающих взрывы на Крымском мосту — теперь готовят яичницу на свечах и проклинают Суровикина.

Им было весело. Им было плевать. Они так дерзко и безнаказанно отстаивали в соцсетях своё украинство, потягивая чешское пиво и насмехаясь над окровавленным Донбассом.

Так вам и надо, сепары! — говорили они.

Так вам и надо! — говорю сейчас я.

Мало!

Три подстанции, два трансформатора и четыре ж/д узла?

Мало!

Понимаю, что моя жажда крови не приведёт ни к чему, кроме растущей ненависти ко всему русскому. Понимаю, но требую ещё и ещё… Мало!

Вспомнился давний разговор с подругой из Крыма. Я тогда напрямую её спросила, что должна сделать с Украиной Россия, чтобы выровнять весы, затопленные кровью Донбасса? Разбомбить, сравнять, уничтожить?

Нет, сказала она.

Нет.

За каждого ребёнка с Аллеи Ангелов — они должны заплатить украинским ребёнком.

Вот так.

Честно и страшно.

Страшно.

В новую стадию вошло смакование вопиющей разницы между русскими и украинцами: между медведями и свиньями. Первые молятся за усопших и тихо радуются обезличенным победам. Вторые возносят ликования над каждым трупом врага, возведя смерть в культ некрофилии.

Это не метафора. Это страшная действительность. Новый этап в становлении украинства.

Надеюсь, что последний.

Украинская нация… или народ?

Как правильно назвать это сектантское злокачественное образование, метастазы которого ведут в Европу и за океан? Эта опухоль обречена быть вырезанной.

Да, русские и украинцы теперь враги.

Но разве только теперь?

Наконец, вылезла наружу эта вековая дикая ненависть ко всему русскому, полезла из всех дыр и щелей, полилась кровавыми потоками. В душной трясине утонуло целое государство и увлекло за собой даже невинные души детей. Когда я озвучиваю, что я тоже украинка, меня хлопают по плечу и говорят: «Так ты из нормальных! Ты русская украинка!»

Со временем стало ясно, что Суровикин тоже шагает не быстро, потому сейчас в Каховке нет связи и интернета, а весь берег изрыт окопами. Везде, где были кусты роз, скамейки и пляжи — теперь окопы.

Сегодня Каховке приказано быть готовой к эвакуации. Пара неприкаянных МЧСников шатается по пожарной части, пожарные машины из которой уже вывезли. В городе военных больше, чем гражданских. Всюду военная техника и маркированные машины.

Только ленивый блогер не высказался ещё о том, что левый берег Днепра ниже правого…

Ни один из военкоров не избежал напутствий, начинающихся со слов «надо», «пускай» или «пора, наконец».

Если хохлам позволят пересечь Днепр — это будет провалом СВО.

Да, потом отобьют, отдвинут, восстановят.

Но второй плацдарм Каховка им не простит.

Я не прощу.

Мама рассовывает самое необходимое по рюкзакам. Суетится, ежеминутно даёт мне напутствия…

Я отнесла в подвал одеяла, свечи и воду.

Зарядила дедовскую вертикалку.

Налила вина и открыла блокнот.

Я остаюсь.

1 ноября 2022 года в Каховке

Вспоминаю Киевский майдан 2013-14 годов и то, как российские либералы радостно его восприняли. И понимаю, что они уже тогда явили свои антироссийские рыла, нацеленные на европейский курс, нацеленные на свободу.

От совести. Родины, чести.

Прочь от этой свалки патриархальных понятий.

Российские либералы — это те же украинские кастрюли, только без оселедцев и шароваров. Не без их участия выросло поколение россиян, бегущих от мобилизации в Казахстан и Грузию.

Книжные дети, не знавшие битв.

Хорошо, если книжные…

А кто же тогда воюет сейчас, теряя кровь, освобождая Украину? Русские.

Кто из украинцев сейчас мыслит здраво и смотрит в будущее, усмиряя свой страх? Русские.

Снова всё легло на русские плечи.

Сутулые плечи мокши.

Третий день нет связи и интернета, потому только к полудню мне стала доступна полная информация: правый берег на самом деле готовятся сдавать.

Вечно улыбающийся Каховский мэр Паша Филипчук наконец расчехлился и начал делать то, что надо было делать ещё позавчера. Пригнали автобусы, организовали пункт подачи заявок на отъезд.

Паша традиционно улыбался и махал.

Смешнее Паши может быть только херсонский Кирилл Стремоусов.

Вот она, настоящая дискредитация здравого смысла и разумного умысла.

Погибли российские журналисты в гостинице, взорванной ВСУ? Кирилл сухо и заученно скорбит две строчки, а после выдаёт одни и те же лозунги о том, что мы нынче вместе с Россией и враг не пройдёт.

ВСУ выпустили по Каховской ГЭС девятнадцать снарядов, три из которых достигли цели? Кирилл целых полторы минуты сухо констатирует и подводит итоги, а после полчаса выдаёт лозунги о том, что мы нынче вместе… Да, вы правильно поняли.

И так день за днем, месяц за месяцем.

Почему все смеются над Зеленским?

Это уже скучно.

Я вот смеюсь над Стремоусовым.

Хотя, это ещё скучнее, согласна.

Левобережную Каховку тотально эвакуируют в Туапсе, Геленджик, Геническ и другие российские города.

У населения закономерная истерика.

И это тоже смешно.

Каховских ментов распределят по обозримым окрестностям. Их семьям предоставлен выбор: уехать с общей массой в пансионаты и гостиницы России или вместе с кормильцами — в обшарпанные сёла Херсонщины. Семьи выбрали второе. Меня, как члена семьи работника полиции тоже поставили перед выбором.

Мой ответ не изменился : я остаюсь.

В Каховке и во всём районе нет места, которое бы не было занято техникой или солдатами. Окопами и линиями обороны изрыт весь берег Днепра, курганы, поля и степь.

Две недели подряд из Каховского водохранилища постепенно спускают воду, заполняя ею каналы, которые зимой обычно пустуют. Уровень в Днепре упал на несколько метров. По ещё мокрому обнажённому дну бродят дети в поисках сокровищ. Похоже, что будет взорвана дамба Каховской ГЭС и об этом уже известно достоверно.

Известно тем, кто пригнал сюда всю эту орду.

Надеюсь, я ошибаюсь.

На подвале в Каховской полиции сидит занятный контингент. Бурят только что из-под Берислава, с самого передка, пойман и посажен остывать за дебоширство в состоянии алкогольного опьянения.

— Как там? Давят хохлы?

— Да ты что!! — искреннее возмущение, — мы их там месим, как тесто, ни минуты не даём продохнуть.

— Зачем тогда пригнали на левый берег столько техники и солдат?

— Однако не нашего ума дело! — бурят поучительно поднимает вверх указательный палец, придвигается ближе и шёпотом добавляет, — воду из реки будут убирать полностью. С этого берега на тот пойдут по дну, котёл будут делать. Конец фашистам! — улыбается, довольный собой и, поморщившись от похмельной мигрени, откидывается обратно на шконку. Разговор окончен. Ладно.

В соседней с бурятом камере сидит АТОшник.

Пойманный и посаженный за то, что он АТОшник. Контрактник 14-16 и 18-20 годов.

После он вышел на пенсию, осел на Донбассе, который бомбил много лет, и от безделья и скуки сделался наводчиком ВСУ.

В райотдел его доставили росгвардейцы.

На нем ни царапины.

Менты шёпотом мечтают между собой, как один из них забудет закрыть камеру.

А остальные отвернутся.

На вопросы, понимает ли он, что много лет убивал ни в чём не повинных людей — отворачивается к стене и молчит. Пожалуйста, забудьте закрыть его камеру…

Скоро здесь будет жарко и громко.

Очень жарко и очень громко.

Скорее всего, не будет ни света, ни воды.

Вместо любимых маршрутов для прогулок будут воронки.

А светящихся в ночи окон станет ещё меньше.

Впервые закралось сомнение: не делаю ли я ошибку, решив остаться во что бы то ни стало? Ведь я ещё в феврале приняла его, это решение. С тех пор много воды утекло.

В феврале война была далёкой и нестрашной. Ежедневно работало ПВО.

Все эти месяцы работало российское ПВО, оберегая привычный уклад моей жизни.

Но на тихих кровавых цыпочках война незаметно подобралась вплотную. Со дня на день она будет здесь, прямо за дверями моего дома.

Отставить сомнения. У тебя есть несколько дней, чтобы подготовиться, записывай!

Осень в этом году необычайно тёплая и уютная. Каждый день провожаю журавлей в путь. Возвращайтесь!

Роллтон, 50 шт.

Мясо собаке, всё, что удастся найти.

Свечи, 20 шт.

Сигареты, 10 блоков…