Однажды во время прогулки по окрестностям Пари Элиас с Ксавье осматривали старый монастырь, почти развалины. Здания давно заброшены. На задах монастырского комплекса был запущенный сад. Когда друзья отыскали в саду уютное местечко, чтобы перекусить, неподалеку от них появилось несколько молодых мужчин. Элиас никак не мог предположить, что пришедшие немедленно начнут драться. Шагах в пятидесяти от Элиаса происходила дуэль. Он в первый раз увидел это своими глазами. Участники поединка дрались на шпагах. Дуэль закончилась очень быстро, оба участника были ранены, причем один очень серьезно.
Элиас прямо здесь в саду перевязал легко раненого, а второго отвез к себе домой. Ему пришлось зашивать пострадавшему распоротый бок, и он оставил молодого дуэлянта на некоторое время в своем доме. Раненого навещали два друга в коротких голубых плащах и возлюбленная, приезжавшая в карете и закрывавшая лицо густой вуалью.

Дуэлянты и их друзья были удивлены, увидев дом простого лекаря. Похоже, никто из них не ожидал, что в доме очень чисто, светло и тепло, что в доме много посуды (и какой!), много цветов. Молодые офицеры были удивлены, что у лекаря есть ученый секретарь, умный и образованный молодой человек. А еще в доме было много книг! А ведь библиотека Элиаса возникла именно благодаря Ксавье. Однажды тот заметил, что «образованный человек — это средство, при помощи которого одна библиотека создает другую». (Лаура Сальмон. Теория перевода.)   Маленький садик лекарского дома был ничем не хуже садов, находящихся во владениях аристократов. Правда, садик не очень был похож на французские сады. Скорее что-то северное. Деревца в кадках… И еда была вкусная, и много вина. А какие бисквиты пекла симпатичная повариха!

Элиас постарался завязать дружеские отношения с людьми из другого социального слоя. Сказал бы ему кто-нибудь раньше про «другой социальный слой», как бы он посмеялся! Положение его семьи было довольно высоким. Там, в прежней жизни…
Теперь в ворота его дома частенько стучали прикрывающие лицо плащом мужчины. Он зашивал и штопал своих клиентов, а они за это увеличивали его доходы.

Элиас никогда не делал выбора между богатым и бедным пациентом. Он лечил всех, кто обращался к нему за помощью. Вся округа знала, где живет лекарь, который лечит бедных, не спрашивая денег, и, кроме того, очень внимателен к детям.

Освоившись в Пари, Элиас стал совершать все более дальние поездки за пределы города. Однажды он оказался в маленьком городке в самый нужный момент: с крыши сарая упал на камни десятилетний мальчик. Отстранив рыдающую бабушку несчастного ребенка, Элиас перенес его в дом, велел подать себе горячей воды, выставил вон толстого монаха, взывавшего к богу, и сделал ребенку операцию, приложив все свои возможности и мыслимые усилия. К счастью, все прошло удачно, но до того момента, когда это стало ясно, пришлось провести всю ночь около постели ребенка в крестьянском доме.

Мальчик был сиротой. Из родных у него была только старая бабушка, которая сейчас сидела рядом и рассказывала Элиасу о своей жизни и о внуке и не знала, как отблагодарить лекаря. Старушка говорила и говорила, не давая Элиасу заснуть. Когда уже стало ясно, что с мальчиком все будет хорошо, и лекарю можно бы и отдохнуть, старушка пожаловалась ему на свой ревматизм. Элиас так хотел спать, что решил просто «подзарядить» старушку. Он скинул на нее заряд энергии, но из-за усталости то ли ошибся в дозе, то ли еще в чем-то. Как выяснилось позже, он был слишком щедр. Утром Элиас еще раз осмотрел мальчика, сделал перевязку и уехал домой. Через пару дней он еще раз навестил своего маленького пациента и убедился, что все сделал правильно.

Спустя полгода после этого происшествия Элиас снова оказался в тех местах. Он свернул с намеченной дороги, чтобы навестить своего пациента. В тихой деревне он застал прямо-таки народное волнение. Деревенская площадь была заполнена крестьянами весьма воинственно настроенными. В центре толпы — тот самый толстый молодой монах, который тогда, в первый день, очень мешал Элиасу. Монах размахивал руками, вздымал их кверху, взывая к небесам. Широкие рукава его рясы, как крылья, взлетали за руками. А на камнях площади лежала избитая молодая женщина со связанными руками.

Негодующий народ моментально объяснил гостю причину народного гнева. Они собирались предать церковному суду (а то и прямо на костер, чего мелочиться!) бабушку того поранившегося ребенка. Она ведьма. Это несомненно. За время, прошедшее с падения мальчишки, она омолодилась и выглядит лет на двадцать. У нее пушистые кудрявые волосы иссиня-черного цвета и снова белые, как молоко, зубы. Понятно, что она продала душу дьяволу за спасение внука. Да поправился мальчишка, поправился, дьявольское отродье!

Монах все подогревал и подогревал настроение толпы. В какой-то момент Элиас потерял бдительность, на него сзади накинули мешок и потащили в тот злополучный сарай, с которого тогда свалился мальчик. Элиас сопротивлялся, началась потасовка. Ну не мог он с первой же минуты в полную силу сражаться с этими глупыми людьми. Монах на площади кричал: «На костер слуг дьявола!» Элиас вырвался, а его слуга, связанный, естественно, был заперт в сарае. К этому времени толпа с площади куда-то переместилась, и Элиас кинулся вслед за ними.

Он опоздал. Добрые люди утопили старуху (какая же она теперь старуха?) и теперь намеревались отправить вслед за ней лекаря и его слугу. Во второй раз крестьянам не удалось его схватить. Элиас побежал, чтобы спасти свой саквояж с медицинскими инструментами, малый комплект которых он возил с собой на всякий случай. Но на опустевшей плошади уже не было ни его лошадей, ни, разумеется, саквояжа. Тот, кто прихватил его саквояж, не в состоянии был предположить, что найти его легче легкого.

Элиас включил поисковик и пошел, следуя указаниям индикатора. Все можно было предположить, но то, что сумка окажется в доме деревенского старосты, он не ожидал. Староста тоже не ожидал появления лекаря в своем доме. Пусть немного отдохнет…
Где же лошади? Бегом к сараю, в котором закрыли Мишо. Но там уже были жаждущие крови борцы с нечистой силой. Элиас успел понять, что Мишо уже нет в сарае, что он пропал. Сумел освободиться сам? Ай, молодец!

С сумкой в руках Элиас дохромал до ближайших зарослей. И тут, о, радость, выяснилось, что он двигался в правильном направлении. В кустах Элиас попал прямо в объятия Мишо с разбитым носом. Мишо был не один, к нему доверчиво прижимался худенький мальчик, из-за которого и разыгралась вся эта трагедия. Судя по виду мальчишки никаких последствий той травмы он не ощущал. Оказалось, что это он потихоньку вывел из загона лошадей и выпустил Мишо из сарая. Ловкий мальчишка!

До вечера они прятались в зарослях на окраине деревни. Лучше было бы уйти сразу, но мальчик очень просил Элиаса не уходить, он хотел забрать из дома кое-какие вещи в память о покойных родителях и о бабушке.
Когда уже глубокой ночью мальчик в сопровождении Мишо возвращался из деревни, их окружили «добрые соотечественники», которые никак не могли успокоиться. Горящие факелы, крики…
Вот теперь Элиас уже не мог и не стал сдерживаться. Увидев Элиаса, подбегающего на выручку к двоим уже пойманным, тот толстый монах стал кричать: — Вот третий слуга нечистого! Хватайте его!
Наверно, это и переполнило чашу терпения Элиаса. Он ответил силой на силу. Крестьяне полагали, что за ними преимущество, потому что их много, но и с одним Элиасом они ничего не смогли сделать. Пока крестьяне пытались схватить его и побить (Ну подумаешь, разорвали рубашку! Какая ерунда!), трусливый толстый монах держался в стороне, подбадривая толпу глупыми воплями.

Элиас устроил настоящее побоище. Девять или даже десять крестьян уже лежали на земле, одни тихо и молча, другие потирали ушибленные места и громко стонали. Куда делся монах — неизвестно. Те, кто мог разговаривать, уже просили прощения: — Простите нас, добрый господин!

Вот с этого и следовало начинать, а не топить прекрасную девицу, старушку то есть, и не пугать до смерти несчастного ребенка. Элиас не удержался и прочитал добрым христианам мораль, которая несомненно отличалась от тех проповедей, что ежедневно лились в их уши из уст таких вот невежественных и недобрых служителей церкви. Может, именно поэтому нравоучение произвело на крестьян сильное впечатление. Некоторые начали не то каяться, не то оправдываться. Элиас закончил свою нотацию словами: — Стыдно! Стыдно, и не по-божески!

Крестьяне не спешили подниматься с земли (лежачего действительно не бьют?). Элиас и Мишо собрали разбросанные вещи, привели лошадей, приторочили мешки к седлам. Мишо посадил мальчика позади себя, Элиас сел на свою лошадь, и они двинулись в сторону большой дороги, которая привела их в эти края.

Совсем стемнело, когда они добрались до Пари, въехали в ворота усадьбы. Ксавье, открывший им ворота, и повариха, вышедшая из дома, бросились им навстречу. Ксавье сказал, что он сразу понял, что с ними что-то случилось. Повариха захлопотала, побежала накрывать на стол к позднему ужину. Мишо прямо у колодца налил воды в большую бадью. Элиас не разрешил мыться в бане, боялся, что они могли подцепить в деревне инфекцию. Вот прямо у колодца, раздевшись догола, они и вымылись.

Мальчик, его звали Жано, с любопытством оглядывался. Собака подошла, потыкалась мордой в руки хозяина. Было заметно, что с появлением собаки у мальчика спало напряжение, он поинтересовался у Мишо, не кусается ли собака.
— У нас никто не кусается, — был ответ.
Пока путешественники умывались, повариха накрыла на стол. Жано впервые оказался за столом в обществе троих взрослых мужчин, наверное, важных персон, с его точки зрения.

Несколько следующих дней Элиас приводил в порядок свою жизнь. Он решил оставить Жано у себя. Мальчик будет жить в одной комнате с Мишо, а Ксавье будет по мере возможностей воспитывать его, учить читать, писать. А в свободное время мальчик станет помогать Мишо по хозяйству.

У Ксавье появилась новая цель в жизни. Он, разумеется, посоветовался с Элиасом. Как же иначе? Студент захотел заняться юридической деятельностью. По-видимому, ему тоже придется поступить учеником к адвокату, а потом, подобно Элиасу, вступать в юридическую корпорацию. Но он, конечно, не оставит секретарскую деятельность для Элиаса.

Вот так бы жить да жить! Но Элиас уже имел некоторый опыт и подозревал, что происшествие в деревне не пройдет бесследно. Несколько первых после возвращения дней он стар6ался не выходить из дома, потом понемногу успокоился.