Саша любила ездить на рынок, ходить по рядам, рассматривать пирамиды овощей и фруктов, выбирать, сравнивать, покупать. А вернувшись домой, можно и акварельку небольшую изобразить. Вот эта груша прямо просится на бумагу. Выбирать яблоки для пирога — это целое искусство, так учила бабушка. Яблоки должны быть сочные, лучше крупные, кисленькие. Например, антоновка.
Были уже куплены яблоки двух сортов, для пирога и на стол, баклажаны, помидоры, лук. Саша несла в руках три мешка с покупками. Тяжеловато! А в метро, когда нужно опустить жетон, чтобы руки освободить, пакет хоть в зубы бери!

Саша довезла и донесла покупки до дома и у самой парадной столкнулась с заботливым доктором. Господи, как же его зовут?.. Олег! Он опять беспокоился о здоровье Александры Константиновны и хотел зайти проведать её. Саше не осталось ничего иного, кроме как пригласить его в гости. На кухне уже подходило тесто, бабушка ждала только яблоки. Она очень удивилась появлению гостя, но, разумеется, не показала своего изумления. Пирог пекли все вместе, Александра Константиновна, Саша и Олег. Он умел делать все, как выяснилось, и рассказывал, как в детстве помогал своей матери на кухне. Всё это было забавно и даже как-то трогательно.

Вечером вернулся Сергей, уставший, довольный, с бутылкой шампанского и огромной коробкой конфет. Совсем было собравшийся уходить Олег был, естественно, оставлен ужинать. Александра Константиновна поинтересовалась делами внука, но Сергей не хотел рассказывать при посторонних, сказал только, что всё в порядке и перевел речь на гостя.
— Олег, вы давно работаете на скорой?
— Три года.
— Трудно?
— Не очень.
В ответ на расспросы Сергея Олег рассказал о себе. Он родился на Украине, а в медицинском учился здесь, в Петербурге.

После ухода Олега Сергей задумчиво проговорил: — Это атака. Мне не по себе. Он мне не нравится.
Но атака продолжилась. Через день Олег пригласил Сашу в кино. На следующий раз они были в кафе. Ей было с ним забавно, но она многого не понимала. Всё на свете он хотел делать лучше всех. Это, разумеется, ценное качество, но Сашу это почему-то не восхищало. Похоже, это было проявление комплекса провинциала. Но вообще-то он был неплохим парнем.
Когда домашние узнали об этих встречах, они не проявили никакой доброжелательности, что было нетипично для семьи. Саша удивилась их единодушию. Сергей, потерев лоб рукой, что у него было признаком раздумий, и заметил:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

/…/

Сентябрь. Пока он был ещё теплым и красивым. Однажды во время прогулки Саша с Олегом (а он почему-то всегда был рядом, но это как-то не вызывало одобрения) встретили Сашину знакомую, которая начала обсуждать важный для нее вопрос. Хотя разговаривали девушки недолго, минут десять, не больше, но Олег прямо извелся. Саша видела, что его раздражает то, что она уделяет внимание кому-то, кроме него.

/…/

Подруга Саши устраивала вечеринку. Просто так, в честь начала осени. Саша с утра переделала все дела по дому, чтобы освободить вечер, приготовила новую очень нарядную шелковую блузку, деньги на которую дал ей брат. Самой ей ни за что было бы не купить такую, на магазины, где продавалось что-то подобное, она даже не смотрела. Пока, хотелось бы думать. Около трех часов дня, когда она уже была готова выйти, зазвонил телефон. Ещё не снимая трубку, Саша поняла, кто звонит. Конечно, это был Олег. У него сегодня свободный вечер, он хочет провести его с Сашей. Честно говоря, ее первой мыслью было отказаться, но произошло то, что происходило всегда в таких случаях: он очень мило настаивал, и Саша уступила, предложив ему пойти с ней к подруге.

Хозяйка дома, в который они шли, была университетской подругой Саши. Теперь, спустя три года после окончания университета, Аня преподавала французский язык в гимназии. Остальные собравшиеся также были друзьями Саши по университету или друзьями друзей. Среди дюжины присутствующих было только трое мужчин. Олег оказался четвертым. В небольшой двухкомнатной квартире подруга Саши жила вдвоем с матерью. Гости заполнили большую из двух комнат, было шумно и весело. Хозяйка поблагодарила за цветы и фрукты, принесенные Сашей и Олегом, и представила своим гостям Олега, которого ещё никто не знал. Молодые люди сидели за большим столом. Хозяйка разлила чай, на столе всякие вазочки и тарелочки. Натюрморт! Снайдерс с единомышленниками, где вы?

Пара молодоженов, только что вернувшаяся из свадебного путешествия, рассказывала о поездке и показывала фотографии. Отец новобрачной сумел отправить дочь в путешествие по Европе. Все веселились, слушая комментарии молодого мужа к фотографиям. Но Саша скорее чувствовала, чем видела, что Олег сидел а состоянии какого-то напряжения. Он был несколько притихшим и очень внимательно слушал всех говорящих, не вступая в разговор.
Одна из девушек обратилась к Саше:
— Сандра, возьми ученицу. Ей нужен итальянский. Границы мира раздвигаются.
— Возьму. Для чего ей?
— Для жизни. Я дам ей твой номер.

Этот незначительный разговор не остался без внимания Олега. На обратном пути, возвращаясь из гостей, он спросил Сашу об этом и не успокоился, пока не выяснил всё его интересующее. Олег очень симпатичный парень, размышляла Саша, но что-то в нем есть такое… Чего-то ему не хватает. Саша иногда думала, как бы он отреагировал, если спросить у него, любит ли он свою работу? Спросить у него, что он сейчас читает, было бы даже странно.

Олег жил в новом районе, почти на окраине города, в большом многоэтажном доме. Его квартира была маленькой, и собственно его квартирой она стала только полгода назад. Прошло больше десяти лет с тех пор, как он приехал в большой город. Приехал поступать в институт, завоевывать Северную столицу. А столица не спешила проявлять дружелюбие к провинциальному мальчику. Правда, в медицинский институт он поступил сразу, с первой попытки. Врачом он хотел быть давно. Не стать, а быть. Что ж, ему повезло.

В общежитие его определили, в библиотеку он записался, работу вечернюю нашел. И учился… Он оказался честолюбивым мальчиком, а впрочем, почему «оказался»? Он таким всегда был. Он учился изо всех сил. Однокурсники бегали в кино, в театры (буржуйская роскошь!), на свидания, пили пиво… А он учился. То, что другим давалось от бога или за счет образования, общей культуры, он «высиживал». Он очень хорошо учился, даже получал повышенную стипендию. У него были прерасные отношения с однокурсниками. Но где-то глубоко внутри он смеялся (в общем-то без зла) над Ивановым, который, как Олег знал, ходил на концерты в Филармонию, а в детстве учился в музыкальной школе, над Петровым, который принадлежал к другому социальному слою и явно рассчитывал в будущем на помощь и поддержку папы-профессора, над Сидоровым, собиравшемся жениться на девушке, которая ждала от него ребенка.

Олег имел все основания гордиться собой. Он всего добивался сам. А они, Иванов, Петров, Сидоров, тратили свои силы на совершенно ненужные вещи. Он, Олег, добъется и своего, и того, чего должны были добиться другие. Но в желание быть врачом он вкладывал нечто особенное.

На его родине, маленьком городке на Украине (а городок носил совершенно замечательное название — Новая Одесса) жил врач. Троюродная сестра матери Олега была замужем за главным врачом местной больницы, человеком преуспевающим и влиятельным. Мать не то, чтобы завидовала, но часто говорила о родственнице, лучше устроившейся в жизни. Вместе с мамой маленькому мальчику хотелось жить в большой квартире, иметь, казалось, всё, о чем только можно мечтать. Хотелось, чтобы и с ним, Олегом, здоровались на улицах. Может быть, он обращал внимание на что-то, что не было важно для врача-родственника. Олег не видел (и никто не объяснил ему) собственно образования, большой библиотеки, многих часов работы. Ему в глаза бросалось лишь то, на что обращала внимание его мать: хороший дом, хорошо одетая жена, дети, у которых было всё, чего не было у Олега, автомобиль, полулегальные гонорары за частную практику. Наверно, как стимул, всё это неплохо, но на смену детским желаниям почему-то не пришло ничего другого. Тем не менее, он стал хорошим врачом. У него выработалось опредеенное чутье, у него была хорошая память, много сил и энергии, и он не отвлекался по пустякам.

Олег твердо знал, что после окончания института никуда не поедет, останется в Питере. Дело было за малым, за пропиской. А ее не было, и времени до окончания оставалось немного. Вечерами он работал в больнице скорой помощи, а летом и на скорой по вызову. Будучи наблюдательным человеком, он фиксировал в памяти жизненные явления, характеристики пациентов, условия их жизни. Решение пришло само: незамужняя женщина. Олег был умен, хорошо образован в профессиональном смысле, имел приятную внешность. Все это было очень привлекательно, а ей, этой незамужней женщине, очень хотелось стать замужней. Традиционная характеристика «старая дева» не слишком подходило к ней. Её жизнь была устроена, но она была зациклена на браке и убедила себя, что это именно то, чего ей недостает. Светлана была одинока, и некому было посмотреть на неё со стороны, а подругам она никогда по-настоящему не доверяла.

Ей так хотелось выйти замуж, что Олег даже не чувствовал себя очень виноватым, ему даже не пришлось слишком много лгать. Он был уверен, что игра идет почти в открытую. Оказалось очень удобно считать именно так. Когда они расписались, Олег облегченно вздохнул: всё устроилось. Тут подоспело распределение, но он уже был штатным сотрудником Института скорой помощи. Так он остался в Питере.

Его семейная жизнь могла бы все изменить, но ничего не произошло. Его целью была не семья, не семейная жизнь, даже не жизнь собственно, а устроенная жизнь, устроенная по какому-то старому, из его прежней жизни, образцу. Он так никогда и не понял, что жизнь давала ему шанс. Судьба могла простить ему обман, он мог начать новую жизнь. Совсем новую. Но не захотел. Или не умел хотеть ничего другого.

Цель была достигнута лишь наполовину. Прописка в Петербурге была, но не было независимости. Вопрос о независимости встал примерно через год, когда Светлана, вкусившая семейного счастья, упрекнула мужа.

/…/

Теперь его волновал только вопрос о жилплощади. Адвокат, к которому обратилась Светлана, посоветовал ей откупиться от теперь уже бывшего мужа: — Вы сохраните здоровье, нервы и независимость!
И Светлана откупилась. Ради того, чтобы никогла больше не видеть и не слышать Олега, она купила ему однокомнатную квартиру в новом районе и отдала ему свою старую мебель.
Хлопоты и беспокойства были кончены. Теперь он получил все. И даже не подумал, что «теперь ему нечего больше хотеть». Жизнь как будто остановилась. Он долго приводил квартиру в порядок и радовался своему благополучию. По всяким комиссионным магазинам долго искал и, наконец, повесил на стену немецкий барометр, почти такой же, какой висел на стене у того врача из детства. Не вполне антикварный, но всё же… Через год силы, двигавшие его к первой, такой вожделенной цели, стали искать выход из состояния покоя. Им, этим силам, нужно было найти для себя поле деятельности, место для применения. Эти силам была нужна новая цель.

/…/

Ухаживания Олега становились все более настойчивыми. Одни подруги Саши, искренне не понимая, что связывает ее с Олегом, пришли к выводу, что просто пришло время выходить замуж, другие не стали допустимым обсуждать чужие дела.
После теплых сентябрьских дней пришли дожди. Саша не очень любила дождь, хотя, подхватив эстафету у матери, считала, что «нет ничего лучше плохой погоды». Дождь, если без встречного ветра, не так уж плох, и уж во всяком случае, красив.
На Невском проспекте около собора Святой Екатерины, что напротив Думы, Саша купила у художников две очень милых акварели. «Мокрый пейзаж», два вида Петербурга. Обе акварели в синих тонах. Сыро, дождь, мокрый город и карета, из которой вышла дама и собирается войти в дом, часть крыльца которого чуть обозначена. Вторая акварель изображала отъезжающую карету. Почти «ночь, улица, фонарь, аптека…» Саша долго искала в квартире место для этих листов, потом решила, что они просятся на стену рядом с книжными полками в ее комнате. Когда зажигались лампы, эти акварели рассказывали что-то очень знакомое…