Говорят, что обычно девочки не терпят таких вот внезапно появившихся близнецов. Ревнуют, что ли? Но тут у мальчишек стало твориться что-то невообразимое. Мишка-то был парнем доброжелательным, считал себя компанейским мужиком, единственным защитником матери. Он лишь ответил на неправильную, по его мнению, реакцию одноклассника. А одноклассник, вышеупомянутый Дмитрий Игоревич Смирнов, в некоторой степени привык к признанию собственной исключительности. Был он единственным сыном главного инженера завода генерала Смирнова. Мальчик весьма неадекватно реагировал на ставшую традиционной в классе шутку: «Смотри, Смирнов, твой брат пришел!» Пару раз на эту тему пошутили учителя, подначили приятели, и через неделю все кончилось дракой. Первой дракой.

Определение «эвакуированные» в детском лексиконе превратилось в довольно обидное слово «ковырнутые». Вот этим словом Мишку и обозвали. Разумеется, он не мог не возмутиться.
В драке победил Мишка. Иначе и быть не могло. Его соперника подняли, поставили на ноги, стряхнули пыль, которую он собрал, валяясь на полу, а Мишку привели к директору. На следующий день туда же была вызвана и Лидия. Директор сделал ей выговор, долго читал нотацию Мишке, а завуч очень неосмотрительно упомянула «прочерк» в Мишкиной метрике. Напрасно она это сделала! Лидия уже давно научилась кусаться. Она потом сожалела о своей несдержанности, но здесь в кабинете после намека на Мишкину «незаконность» выдала завучу, что прочерки скоро отменят, а дети останутся. У кого они есть, конечно.
Никто из педагогов не обратил внимания, что не Мишка был зачинщиком драки.

Прошел ещё месяц. Состоялась ещё одна драка, но в отличие от первой, очень серьезная. Мишка избил своего однофамильца. Это было уже очень плохо. К делу была привлечена милиция. Скандал был невероятный. Грозили судом.

Вечером Лидия в горестном недоумении сидела на кухне, окруженная соседками. Её жалели и давали советы. Вошла ещё одна из хозяек с касттюлей) в руках, нашла глазами Лидию:
— Там у твоей двери мужик какой-то стучится.
Лидия пошла к себе. У дверей ее комнаты стоял, раскачиваясь, заложив руки за спину, высокий мужчина.
— Вы ко мне?
— Если вы — Смирнова, то к вам.
В интонации, с которой он это произнес, был вызов. Но этим Лидию было не испугать.
— Смирнова Лидия Игоревна, с вашего позволения.
Лидия впустила его в комнату, зажгла свет, повернув рычажок выключателя, указала ему на один из стульев около стола.
— Тогда уж и я представлюсь полностью: Смирнов Игорь Иванович, отец пострадавшего.

Она сознательно не предложила ему снять пальто, а он, словно не заметил этого, расстегнул плащ, но не стал снимать, сел на указанный стул. Теперь он говорил совсем с другой интонацией и во все глаза смотрел на Лидию.

Их разговор продолжался долго, постепенно приближаясь к обычной беседе знакомых людей. А потом совершенно неожиданно гость попросил напоить его чаем. Лидия вышла на кухню. У нее дрожали руки. Соседи уже знали, кто её гость. У дома стояла машина, любопытные сбегали и поговорили с водителем. Женщины кинулись к Лидии с расспросами. Одна, схватив Лидию за руку, сказала шепотом: — Лидочка, да дай ты ему, что он хочет!

Они пили чай ни с чем, был только сахар. Лидия уже понимала, что гроза миновала. Гость уехал около десяти часов, на прощание успокоив Лидию, сказав, что всю историю он прикроет.
— Ничего не бойтесь. С Митькой я поговорю. Меня бы вообще устроило, если бы мальчишки подружились. Моему Митьке есть чему поучиться у вашего сына. Ну а мы с вами будем теперь встречаться на заводе.

Смирнов уехал. Лидия без сил сидела за столом перед чашками, из которых они пили чай. Вошел Мишка. Он весь вечер просидел в комнате у соседей и теперь просто хотел спать. На другой день с утра Смирнов позвонил в школу и в милицию и действительно погасил конфликт. Мог, многое мог генерал Смирнов.

И они действительно встретились на следующий день в заводской столовой, куда, как Лидии показалось, Смирнов пришел просто, чтобы поздороваться с ней. А он действительно зашел в столовую во время обеда чертежников, чтобы только посмотреть на женщину, которая неожиданно ему понравилась. Войдя, он уже знал, что она там. Интересно, как она выглядит в официальной обстановке?

Выглядела она потрясающе! Вместо косы её волосы были уложены в красивый узел, а вместо домашнего платья — белая блузка с мелкими застроченными складочками. Она стояла в очереди перед раздачей, разговаривала с двумя женщинами. Смирнов вначале громко поздоровался со всей очередью, а затем подошел к Лидии и поздоровался, назвав её по имени и отчеству. Разговоры вокруг стихли. Он задал Лидии пару вежливых незначащих вопросов, сказал: — «Всего хорошего, увидимся!» — и вернулся к себе.

Вечером он провел беседу с сыном. Митька был удивлен, что отец не защищает его, требует объяснений. После смерти жены Митька был единственным, ради чего Смирнов жил. Он не баловал его, нет. Это вредное дело с успехом делали другие люди. Хозяйство у них вела почти что родственница, бывшая Митькина няня, Агаша, души в мальчишке не чаявшая и всё ему спускавшая и прощающая. После скандала, связанного с дракой, Агаша была в ярости. В разговоре с приятельницей она уверяла, что «посадят теперь хулигана». Она попыталась поговорить на ту же тему и со Смирновым, но он решительно возразил ей:
— Агаша, да ты с ума сошла! Мальчишки подрались, а ты про суд говоришь? Знаешь, сколько я в детстве дрался? Из тюрьмы бы не вылезал!

К слову сказать, и Митька был недоволен шумом вокруг всей этой истории. Сначала-то ему было приятно, что за него заступились, а некоторое время спустя он начал несколько иначе смотреть на свой конфликт с Мишкой, который сам решал свои проблемы, без помощи папы или директора. Да и парень он, вроде, ничего. Самостоятельный. Похоже, ничего не боится. Тут есть над чем подумать.

Агаша была удивлена реакцией генерала. Она полагала, что любящий отец, как и она, жаждет крови. Но, как говорится, мир — маленькая деревня. Скоро соседки открыли Агаше причину необычного отношения Смирнова к обидчику сына: генерал положил глаз на мать этого хулигана. Наверно, она сама перед ним хвостом крутит? Ничего удивительного, у нее и ребенок неизвестно от кого. Вот такие-то и растят хулиганов! Логическим продолжением этих разговоров и размышлений было бы, наверно, предположение, что по ночам Лидия летает на метле, а под своими роскошными (черными же!) волосами прячет рожки. Агаша даже ходила потихоньку помиотреть на Лидию. Рогов не обнаружила. А Лидия-то удивлялась, что это за незнакомая пожилая женщина сидела в столовой за соседним столиком и не сводила с нее глаз.

Наступила холодная осень, почти зима. В городе и на заводе готовились отпраздновать XXVI годовщину Октября. В заводском клубе должны были провести торжественное заседание, потом концерт. Говорили, что приедут хорошие артисты.
Незадолго до ноябрьских праздников генерал Смирнов вызвал к себе в кабинет чертежницу Смирнову с чертежами, которые она выполняла. Лидия поправила прическу и пошла в заводоуправление. Уже в кабинете главного инженера ей показалось, что проверка чертежей только предлог. Смирнов очень быстро, как ей показалось, поверхностно, осмотрел чертежи, с которыми она пришла, попросил обратить внимание на один из узлов и перевел разговор на другие рельсы. Он предложил Лидии выпить чаю здесь, у него в кабинете. Он же пил чай у нее дома! Только в отличие от пустого чая у Лидии, на столе перед ней оказалась большая тарелка, на которой лежали бутерброды с колбасой. Смирнов заговорил о детях, сразу же сняв её насторожещнность, а в конце чаепития пригласил Лидию пойти с ним на заводское празднование. Потом, вернувшись к себе, Лидия удивилась тому, что ответила согласием. Вернее, не столько тому, что согласилась, сколько тому, как согласилась.

Накануне праздника Лидия сказала Мишке:
— Знаешь, меня пригласили на торжественное заседание и концерт.
— Здорово! А кто?
Она помолчала немного: — Главный инженер.
Теперь помолчал Мишка.
— Пойдешь?
— А ты что скажешь?
— Говорят,что он стоящий мужик.
— Ты-то откуда знаешь?
— Все говорят. Мам, ты иди на концерт! Ты у меня и так только работаешь. Или на заводе, или на кухне. А я тут у Виктора Ивановича побуду. Мы чаю попьем, в шахматы поиграем.

На праздрик Лидия приготовилась самчм тщмтельным образом. Из недр платяного шкафа был извлечен пакет, не открывавшийся чуть ли не с мирных времен. На свет божий вышли черное шелковое платье, лакированные туфли и сумочка. Лидия надела на шею нитку жемчуга, а на палец свою единственнвю драгоценность, колечко с изумрудом. Мишка завороженно смотрел на мать.
— Мам, какая ты у меня красивая!

Смирнов приехал на машине минута в минуту в назначенное время. Войдя, положил на стол пакет, что-то завернутое в кальку.
— Что это?
— Это вам с сыном к празднику.
На её попытки что-то возразить, он только отмахнулся. Смирнов подал ей пальто. Они вышли из комнаты, прошли по коридору, спустились вниз к машине, ожидавшей генерала. Лидия чувствовала спиной взгляды соседок, украдкой смотревших им вслед.
-Лидия Игоревна, познакомьтемь, пожалуйста, это Василий Алексеевич, мой водитель.
Усатый шофер улыбнулся ей.

Завод, оказывается, был гораздо ближе, чем она считала, когла ходила пешком. Среди приглашенных на торжественный вечер прошло изумление, когда увидели, с кем приехал главный инженер. Когда в гардеробе Лидия сняла пальто и отдала гардеробщице ботики, на них со Смирновым были направлены все взоры. Смирнов был в парадном генеральском мундире. В этом году советские военные снова стали носить погоны. Так, под руку с Лидией, Смирнов вошел в зал. Здесь их догнал директор завода с женой, потом еще кто-то. Церемония знакомства, рукопожатия, улыбки. Лидия видела, что к ней испытывают известный интерес, она держалась скромно, очень достойно и была сдержана. Только две дамы, жена директора и ещё чья-то жена, почти демонстративно выражали неудовольствие от знакомства. Если кто-то это и заметил, то не подал виду. Смирнов держал Лидию под локоть чуть впереди себя, давая понять, что она здесь неслучайная гостья.

Вскоре началось торжественное заседание. Перед его началом Смирнов сам отвел Лидию в зал и усадил в первом ряду. Он отправился в президиум вместе с заводскими и райкомовскими руководителями, а Лидия осталась одна в первом ряду зала, рядом с женой директора завода, которая демонстративно не обращала на нее внимание.

Торжественная часть длилась около часа. Выступающие говорили и о революции, и, естественно, о войне. Зал им аплодировал. Наверное, для всех это были минуты счастья.

Смирнов, сидевший в президиуме, время от временисмотрел на Лидию. Он честно признавался себе, что не будь он на виду у всего зала, он вовсе не отводил бы от неё глаз. Когда закончилась торжественная часть, в кабинете у завклубом они выпили по бокалу шампанского (неужели в мире еще было шампанское?), и вернулись а зал. Перерыв закончился, и начался концерт. Смирнов и Лидия сидели, конечно, рядом. Пару раз он прислонился к её плечу и взял её за руку. Было ещё и третье отделение праздничного вечера, в буфете были заказаны столики, а в соседнем зале танцевали.

Смирнов и Лидия некоторое время посидели с заводским начальством, выходили в зал потанцевать. Около полуночи они всей компанией поднялись из-за стола и вышли из клуба на воздух. Было холодно. На чистом черном небе сверкали яркие звезды.