Дед очень не любил рассказывать о войне, как бы я его не допытывал. Я знал только, что он прошел три войны: “Польскую”, Финскую и Великую Отечественную. Он был сержант-пулеметчик. В 1941 в боях за Ельню он уже командовал пулеметным взводом. Незадолго до смерти его вызвали в военкомат и рассказали, что восстановили архивы погибшей в Вяземском окружении Армии. Дед был представлен к “Красной звезде” и званию младшего лейтенанта. Через несколько дней после визита в военкомат дед лег в больницу, откуда уже не вышел. В 41-м мало кого награждали…  Но, Судьба распорядилась иначе.  Награда деда не нашла.  Зато раньше,в 40-м году, во время финской компании его нашел финский осколок, пробивший каску.  Бабке позвонили из ленинградского госпиталя в Москву и сказали, что готовьтесь, безнадежен.  Но в то время в Ленинграде работал великий русский хирург Бурденко, который разработал методику спасения бойцов с ранениями в голову. Деда прооперировали и достали осколок.  После чего дали 1 группу инвалидности и летом 40-го года дали казенную дачу в Мамонтовке. В 41-м дачу выделили уже в Красково.  Бабке на фабрике дали тамбурную машину, на которой она дома вышивала знамена.  Учли наличие 2-х малолетних дочерей.  Летом 41-го она работала на даче в Красково.  Но поселок начали бомбить.  Москва была прикрыта силами ПВО и немцы, не сумев прорваться к Москве,  сбрасывали свой смертоносный груз на пригороды. Пришлось из Красково бежать в Москву. Вот таким был “бесчеловечный” сталинский режим. Заботился о тяжелораненых сержантах и работницах с маленькими детьми.  У меня в связи с этим  возникает вопрос о якобы наших огромных потерях в финскую войну.  На всех тяжелораненых сержантов казенных дач не напасешься, а значит, не столь велики были наши потери в ту войну.

дед и бабушка 41 год

Дед мне рассказывал, что в 41-м брал Ельню, а в 45-м Кенигсберг. С 42 года по 45-й работал в Горьком на автозаводе, поскольку в окружении якобы отморозил ноги.  Версия, весьма убедительная для подростка.  Впоследствии, уже с началом горбачевской перестройки, когда можно было рассказывать все, бабка мне поведала, что дед брал Кенигсберг в составе штрафной роты, искупал нахождение осенью 41-го года в окружении, после чего попал в фильтрационный лагерь. Можно только догадываться, в каком качестве он работал на горьковском автозаводе.

Из окружения дед не вышел.  Типо изображал народный гнев в лесах под Мещовском, откуда были родом его родители.  Пытаясь выйти из окружения, он пришел за поддержкой в родное село. В поддержке ему было отказано,  местные жители не желали проблем с немцами из-за окруженцев.  После этого он пришел в оккупированную немцами Калугу к сестре.  Та успела перед самым приходом немцев эвакуироваться, соседка посадила деда поесть, а сама побежала за полицаями. Дед ушел огородами, отстреливаясь из нагана.

Когда началось контрнаступление под Москвой и части РККА подошли к Мещовску, дед показал обходную дорогу, по которой наши ворвались в ночь на Рождество 1942 года в город и заняли его практически без боя.  Немцы были пьяными. Это один из немногих эпизодов, который дед мне рассказывал лично. Впоследствии я пытался найти в открытых источниках обстоятельства взятия Мещовска. Все описывали иначе. Как обычно про героический штурм в лоб. Только на одном ресурсе я причитал про обход города, приведший к его взятию.  Бог даст, докопаюсь когда-нибудь до правды.

Деду это не помогло.  Таких как он набралось несколько эшелонов. Их пригнали сначала на Курскую товарную, где бабка смогла его отыскать. Каким образом он дал ей знать, не помню, но она примчалась и смогла его найти. Следующая встреча была уже в 45-м.

Под Кенигсбергом с дедом произошел очень интересный эпизод.  Немцы начали артобстрел, дед как опытный боец нашел ямку, в которой можно было укрыться от осколков и залег в ней. Вскоре прибежал огромный детина и выгнал деда залег сам. Дед побежал искать новое убежище, а через минуту немецкий снаряд лег аккурат в ямку с детиной, которого разорвало. Вот и не верь после этого в судьбу.

В штрафной роте дед был ранен, искупил кровью и был реабилитирован. На его изувеченную руку было страшно смотреть. Такое впечатление было, что выше локтя кожи не было, а было одно обнаженное мясо.

Дед в госпитале. Без погон.

Дед в госпитале. Без погон. В центре.

Еще про один “пикантный” момент, связанный с так называемым Освободительным походом в Западную Белоруссию в сентябре 1939 года.  Еще одна важная деталь от деда. Он утверждал, что первые 2 дня поляки оказывали ожесточенное сопротивление. Лишь потом наши шли как нож сквозь масло. Восточную Польшу разграбили. Бабка рассказала, что дед вез домой несколько чемоданов барахла. В Смоленске эшелон высадили. Личный состав построили и приказали выйти из строя младший и средний комсостав, которым дали приказ “направо” в другой эшелон, увезший их на Карельский перешеек штурмовать линию Маннергейма. Барахло досталось рядовым бойцам, а деду осколок в голову. Момент про ожесточенное сопротивление поляков и разграбление Восточной Польши бойцами РККА очень интересный. Качиньский, по большому счету, предъявляя России претензии, кое в чем прав. Но Россия – моя страна, даже если была в чем то не права, я не имею права ее осуждать, а деда тем более.

Продолжение следует

 

Пармен Посохов

 

P.S,  Прошу всех, кто может, написать воспоминания о своих родственниках, что они пережили в годы войны

…